Пряжа Пенелопы. Клэр Норт

Итака

Остров Итака охраняет залив, этот раскрытый рот Греции, словно обломанный зуб; он похож на царапину на шкуре океана. Даже смертный, если его ноги выносливы, может обойти его весь за день — если, конечно, захочет с утра до вечера пробираться по нечистому лесу из мрачных, скрюченных деревьев.

Теодора

Прошлой зимой Теодора убила рысь, такую же голодную, как она сама, воткнув ей меж оскаленных челюстей нож, которым обычно потрошит рыбу: она легко принимает стремительные решения, когда дело заходит о жизни и смерти.

Золотая ванна

— Все остальные цари Греции вернулись из-под Трои с награбленными богатствами. Говорят, когда Агамемнон возвратился, пришлось пять дней разгружать только его личную добычу — пять дней! А Менелай, говорят, моется в золотой ванне.
— Менелай в жизни не мылся.

Восемьдесят копий

Этого хватит, чтобы убить женихов. Особенно если застать их врасплох. Закрыть дверь оружейной, напасть на них, когда они пьяны. Этого хватит. Сложно будет собрать столько людей тайно, но, если он будет умным, как отец, и мудрым...

Афина

Афина как полнейшая дура сидит совой на почерневшей ветке старого высохшего дерева и ухает. «Ух», чтоб ее, «ух», кричит она, черные зрачки отражают тьму — можно подумать, я ее не увижу, можно подумать, ей хоть раз удавалось обмануть меня своими жалкими играми в прятки.

Месть

Он кивает, медленно поднимается, морщась от боли по всему телу, — позже, когда снимет доспехи, он обнаружит, что по всей груди и рукам у него синяки: в его тело впечатался металл, отбивавший удары металла. Она улыбается короткой мерцающей улыбкой, а потом вдруг обнимает его, крепко держит, отпускает. Его кровь пачкает ее молочную кожу, и она довольна.
— Месть, — выдыхает он, и Электра улыбается так, будто увидела в нем своего.